Выступление 25 сентября 2018 г. на пленарном заседании (в рамках политических заявлений от фракции)

В преддверии встречи с Генеральным прокурором РФ Чайкой Ю.Я. я хотел бы высказать озабоченность по поводу главного, что должно волновать прокуроров – это состояние законности в сфере предварительного расследования.

Более 10 лет назад законодатель выделил следователей из прокурорского ведомства, образовав Следственный комитет, и одновременно резко граничил прокурорские полномочия в сфере предварительного расследования. Реформа была проведена в целях расширения полномочий органов расследования.

Однако, следователь не стал более самостоятельным. Все свои наиболее важные процессуальные решения он обязан согласовывать со своим руководителем. Однако этот ведомственный контроль оказался неэффективным, а в ряде мест превратился в круговую поруку.

В условиях сужения надзорных полномочий прокурора на досудебной стадии уголовного судопроизводства и рассмотрения судами до 70% дел в особом упрощенном порядке происходит деградация следствия.

Она проявляется в снижении основных показателей эффективности и качества расследования, росте допускаемых следователями нарушений, обусловленных игнорированием ими основ уголовного и уголовно-процессуального законодательства, а также правил квалификации преступлений. Увеличивается количество нарушений прав граждан, в том числе на доступ к правосудию в разумный срок, на свободу и личную неприкосновенность. Ежегодно прокурорами выявляется свыше одного миллиона фактов неисполнения требований закона следователями МВД, Следственного комитета и ФСБ.

Из практики работы с обращениями граждан нам известны многочисленные примеры, когда по запросам депутатов прокуроры по 10-15 раз отменяют незаконные постановления следователей и дознавателей по одному и тому же делу и в итоге ничего не меняется. Такой хаос и такая безответственность существуют только в России.

Анализ статистических показателей свидетельствует, что большинство нарушений законов приходится на следственные органы МВД (52%), далее следуют органы дознания МВД (40%), за ними следователи Следственного комитета РФ (7%) и менее одного процента приходится в целом на органы расследования ФСБ, ФТС, ФССП, МЧС России.

Однако, наиболее остро проблемы предварительного расследования проявляются в деятельности Следственного комитета РФ. Это связано, во-первых, с тем, что эта служба расследует наиболее сложные дела, во-вторых, с тем, что этот орган все 10 лет своего существования продолжает находиться в стадии становления.

Негативные процессы происходят здесь несмотря на существенное увеличение в этом ведомстве штатной численности подразделений, контролирующих и обеспечивающих деятельность следователей.

Штат Следственного комитета России за 10 лет вырос на 41,6 % (с 16 656 человек в 2007 году до 23 592 в 2017 году) при практически неизменившемся количестве следователей. В органах прокуратуры на конец 2006 года состояло 8 760 следователей. В составе Следственного комитета на сегодня их столько же.

Вместе с тем количество принятых к производству уголовных дел в этом ведомстве сократилось с 255 005 в 2006 году до 200 652 – в 2017 году (-21,3%), из них направленных в суд – с 185 тысяч до 100 тысяч (-49,9%). Отмеченные процессы происходили на фоне значительного расширения подследственности СК России в результате передачи от других органов расследования и введения в Уголовный кодекс новых статей (всего подследственность выросла на 52 состава).

При снижении нагрузки в этот период почти в 2,5 раза выросло число дел, возвращенных прокурором для производства дополнительного расследования (с 1 366 в 2006 году до 3 270 в 2017 году). Более чем в два раза возрос удельный вес уголовных дел, прекращенных производством (с 6% до 15%), а также расследованных следователями СК России в срок свыше установленного УПК РФ (с 20% в 2006 году до 37% в 2017). Ежегодно увеличивается число установленных прокурором нарушений закона в деятельности следователей СК России.

Например, с 2013 по 2017 годы их количество выросло с 293 до 368 тысяч. На 43% возросло число вынесенных прокурорами постановлений о признании доказательств недопустимыми (с 519 в 2013 г. до 743 в 2017 г.). Почти на 50% увеличилось количество отмененных прокурорами незаконных постановлений о возбуждении уголовного дела (с 305 до 456).

О низком качестве расследования свидетельствует и динамика реабилитированных лиц. С 2011 по 2017 год количество подозреваемых, обвиняемых, подсудимых, получивших право на реабилитацию по делам СК России, увеличилось почти в 2 раза с 3 072 лиц до 5 541.

Крайне острой остается проблема укрытия преступлений от учета. Обозначенное явление получило распространение во всех органах предварительного следствия и дознания. В этих органах по инициативе прокурора в 2017 году поставлено на учет 148 тысяч преступлений, ранее известных, но по различным причинам не зарегистрированных. Среди них 16 тысяч тяжких и свыше 3 тысяч особо тяжких деяний.

Вызывает особую озабоченность не прекращающаяся практика сокрытия совершенных посягательств путем вынесения постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела при наличии явных признаков преступления.

Так, в Республике Коми территориальным подразделением СК России на протяжении трех лет неоднократно при наличии правовых оснований для осуществления предварительного расследования принимались решения об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении А. по сообщениям о преступлениях против половой неприкосновенности несовершеннолетних.

В частности, было необоснованно отказано в возбуждении уголовного дела по факту нападения А. на 15-летнюю девочку, что повлекло совершение им новых особо тяжких преступлений против половой неприкосновенности малолетних сестер, 2002 и 2003 года рождения.

Только благодаря настойчивости прокурора упомянутые материалы объединены в одно производство и спустя три года после совершения первого преступления возбуждено уголовное дело. При этом неправомерные действия следователя остались без правовой оценки должностных лиц, обеспечивающих процессуальный контроль. В ходе предварительного расследования выявлено еще одно преступление А. в отношении малолетней, за которое он, как и за другие, осужден.

Подобные факты имели место в Приморском и Ставропольском краях, Свердловской, Ульяновской и других областях.

Ведомственный процессуальный контроль за следствием в силу корпоративности не является эффективным средством обеспечения законности. Об этом свидетельствуют данные о законности прекращения и приостановления производства по уголовным делам. Общее число дел органов следствия и дознания, где такие решения были вынесены незаконно и отменены прокурорами, в 2017 году составило 470 тысяч.

Особого внимания заслуживает сложившаяся практика избрания следователями мер пресечения, связанных с лишением свободы.

Согласно официальной статистике, в прошлом году суды отклонили свыше 13 тысяч ходатайств органов расследования о применении меры пресечения в виде заключения под стражу. Однако и в числе удовлетворенных ходатайств немало необоснованных. Ошибочные решения суда во многих случаях обусловлены особенностями российского уголовного судопроизводства. Суд принимает решение по делу, не имея самого дела, по постановлению следователя и копиям некоторых процессуальных документов, которые следователь посчитает возможным представить в суд.

Так, депутат Законодательного Собрания Ульяновской областной Думы предприниматель Шайдуллин Р.К. по постановлению следователя управления Следственного комитета РФ по Московской области свыше 3-х месяцев находится под стражей. Вменяемое ему деяние (квалифицировано по ст. 159 УК РФ). Он совершил при строительстве многоквартирного жилого дома, имеет постоянное место жительства, от органов расследования не скрывался. Шайдуллин задержан в публичном месте в помещении Арбитражного суда, где он представлял интересы своей компании. Предприниматель обвиняется в том, что он, якобы, присвоил деньги дольщиков. Однако, как видно из материалов дела, дом он построил, и его первая секция принята в эксплуатацию. Все допрошенные по делу «потерпевшие» указывают, что квартиру они получили и проживают в ней, некоторые зарегистрировали право собственности. Части гражданам, значащимся потерпевшими, деньги возвращены. Все претензии потерпевших сводятся к качеству строительства, а также к тому, что им несвоевременно подключили электричество, водоснабжение. Кое-кто считает себя потерпевши, так как дом, якобы, построен без надлежащей документации.

Особенно часто безосновательно за согласием на арест обращаются следователи МВД. В ряде мест руководители следственных отделов требуют от следователей возбуждать ходатайства даже в тех случаях, где видно, что суд и прокурор это ходатайство не поддержат. Отказ суда в таких случаях, как ни странно, поднимает престиж следователя, который, якобы, оказывается принципиальным правоохранителем в отличие от прокуроров и судей. Полагаю, руководству МВД РФ необходимо установить правило о том, чтобы всякий случай отказа в заключении под стражу был бы основанием для решения вопроса об ответственности следователя либо за незаконное ходатайство, либо за неумение доказать судье и прокурору свою правоту.

Материалы, имеющиеся во фракции КПРФ, свидетельствуют о том, что органы расследования остаются зависимыми от политических установок и местных властей. Особенно заметно это бывает в случаях разрешения сообщений о нарушениях избирательного законодательства. Проверки этих сообщений проводятся месяцами, превращаясь в суррогат следствия, и дела по их результатам возбуждаются крайне редко.

Так, анализ материалов Центральной избирательной комиссии РФ по результатам второго тура выборов губернатора Приморского края, а также материалов, полученных бригадой ЦК КПРФ, которая выезжала в Приморской край, свидетельствуют о том, что в ряде районов и городов края, власти воспрепятствовали нормальной работе избирательных комиссий, а также учинили фальсификацию избирательных документов и итогов голосования. В действиях этих лиц усматриваются признаки преступлений, предусмотренных статьями 141, 142, 142-1 УК РФ.

Об этих нарушениях сообщали буквально все российские средства массовой информации, однако уголовные дела по сообщениям возбуждены не были, и даже проверки начались только после поступления заявлений от членов избирательных комиссий, наблюдателей и других активистов КПРФ.

Политизация предварительного следствия особенно ярко проявилась в деле Бессонова В.И. Этот депутат фракции КПРФ 6 созыва известен в Ростовской области и в стране, как яркий лидер коммунистов, организатор многочисленных акций протеста. Эта его деятельность и породила уголовное дело о нанесении Бессоновым удара двум полицейским во время проводимой в Ростове в 2011 году встречи депутатов Госдумы с гражданами.

Без малого семь лет уголовного процесса 12 сентября 2018 года завершились обвинительным приговором в отношении бывшего депутата, с которым ни один юрист не согласится. Я не говорю о том, что вмененные ему факты нанесения удара не доказаны, об этом сказано в печати и с этой трибуны достаточно. Самое главное то, что в тех условиях у полиции не было оснований для пресечения встречи депутатов с гражданами: собравшиеся не нарушали общественного порядка, не создавали ни для кого помех и препятствий, а само мероприятие в момент нападения на людей со сторон полиции уже завершалось.

Полицейского, который действует неправомерно статья 318 УК, по которой квалифицированы действия Бессонова, не может защищать.

Убежден, что этот довод, который проигнорировали следователи и суд, будет главным в решении вопроса о признании приговора незаконным в Европейском суде по правам человека. Уверен, что там Бессонов выиграет свой иск.

Статья 6 УПК РФ назначение уголовного судопроизводства определяет так: 1) защита прав и законных интересов лиц, потерпевших от преступлений; 2) защита личности от незаконного и необоснованного обвинения. На сегодня, по мнению фракции, предварительное следствие эту задачу в стране решает неудовлетворительно. Главное в решении проблемы – это укрепление и совершенствование институтов контроля за следствием.

Во-первых, судебный контроль. На сегодня он весьма формален. По существующим установкам суд, решая вопрос об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, производстве обыска и выемки, о контроле и записи телефонных переговоров и т.д. не вникает в существо дела, не дает оценку обоснованности обвинения, а принимая решение, оценивает лишь вопрос о том, соблюдена ли процессуальная форма.

Такое положение недопустимо, оно порождает и покрывает произвол следователей, дознавателей и оперативных служб.

Раздаются призывы о необходимости введения в стране института следственных судей, которые обеспечивали бы тотальный контроль за следствием. Оно несостоятельно потому, что судебная система не вполне справляется с тем, что ей представлено законом, к тому же мероприятие это оказалось бы непосильным для нашего современного общества.

Во-вторых, необходимо значительно усилить прокурорский надзор, вернув прокурору часть полномочий, изъятых у него в 2007 году. Соответствующий законопроект фракцией КПРФ внесен в Госдуму 19 сентября 2018 года.  

В-третьих- это обеспечение парламентского контроля за предварительным расследованием.

Федеральный закон от 08.05.1994 N 3-ФЗ «О статусе члена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» гласит: «Вмешательство члена Совета Федерации, депутата Государственной Думы в оперативно-розыскную, уголовно-процессуальную деятельность органов дознания, следователей и судебную деятельность не допускается».

Руководствуясь этим положением, многие депутаты Госдумы работу с жалобами граждан в этой сфере сводят к их передаче в правоохранительные ведомства со своими сопроводительными письмами из двух строк: «Направляется… Сообщите». Соответственно многие из нас молча проглатывают ответы руководителей следственных органов о том, что всё законно и обоснованно, а жалоба не подтвердилась.

Во фракции КПРФ мы боремся с такой безобразной практикой. Убежден, что депутат вправе требовать развернутый ответ от соответствующих руководителей о том, почему их подчиненными следователями многократно выносятся постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, его прекращении, приостановлении производства, которые затем признаются незаконными, необоснованными и отменяются; почему то или иное дело расследуется годами; почему тот или иной следователь не предан суду за привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности либо за незаконное освобождение от уголовной ответственности; почему следователь месяцами не признает потерпевшим лицо, пострадавшее от преступления; почему безнаказанными остаются те следователи, которые привлекали заведомо невиновных к уголовной ответственности, либо незаконно освободили от уголовной ответственности и т.д.

 

Решение этих вопросов улучшит законность и правопорядок в стране, снизит существующее напряжение и недовольство граждан государственным аппаратом.

 

 

 

Синельщиков Ю.П.