Синельщиков Ю.П. принял участие в работе XV Международной научно-практической конференции в Университете имени О.Е.Кутафина (МГЮА) "Уголовное право: стратегия развития в XXI веке"

Влияние уголовной политики на законотворчество

(Доклад 25.01.2018 г. на XV Международной научно-практической конференции в МГЮА им. О.Е. Кутафина)

 

По справедливому замечанию профессора Коробеева А.И., современное состояние уголовно-правовой политики России характеризуется отсутствием необходимых концептуальных основ, наличием отдельных спонтанных идей и директив, которые противоречиво и непоследовательно реализуются в действительности, и, наконец, деструкцией и десистематизацией уголовного закона (См. Коробеев А.И. Уголовно-правовая политика современной России: проблемы пенализации и депенализации, Закон, № 8. С.46).

Считаю необходимым остановиться на принципиальных ошибках законодателя при внесении изменений, дополнений в УК РФ.

1. Высокий уровень нестабильности уголовного законодательства – главная черта законотворчества в этой сфере.

Как отмечают авторы открытого письма «Ошибки в Уголовном кодексе» известные юристы, доктора юридических наук, профессора: А.И.Бойко (Ростов-на-Дону), Ю.В.Голик (Елец), С.А.Елисеев (Томск), Л.В.Иногамова-Хегай (Москва), В.С.Комиссаров (Москва), В.П.Коняхин (Краснодар), А.И.Коробеев (Владивосток), Н.В.Лопашенко (Саратов), В.А. Якушин (Тольятти), первые изменения в Кодекс были внесены только 27 мая 1998 года, почти через полтора года его работы. Но затем законодателя буквально прорвало, и в следующие годы изменения и дополнения в УК посыпались как из рога изобилия (См. Российская газета – Неделя, № 5205 (126), 2010).

Прежний кодекс отменили под тем предлогом, что за 36 лет существования в него были внесены изменения 88 законами , тогда как в настоящем за 20 лет предусмотрены изменения 216 законами.

Качество нормотворчества в сфере противодействия преступности низкое, о чем свидетельствуют ст. 171, 174, 205, 228 и 234 УК, менявшие свое содержание по семь раз, и так называемое возвратное правотворчество, когда за непродолжительное время отношение к одному и тому же вопросу меняется на строго противоположное (классический пример – декриминализация клеветы и ее последующее возвращение в УК).

2. Недостаточная научная (в том числе криминологическая) обоснованность законотворчества, высокий уровень его зависимости от сиюминутных, частных интересов. Идеи к инициаторам законопроектов приходят не с научных конференций, монографий и статей, а с ленты новостей и с телеэкранов.

Н.А.Лопашенко заявляет: «Качество российской уголовной политики последних лет (можно говорить о десятилетии), а точнее его полное отсутствие, давно уже никого в науке, к сожалению, не удивляет. При этом законодатель слеп и глух к нашим безысходным попыткам предложить разумные меры по ограничению произвола реформации Уголовного кодекса, да и вообще к позиции науки – она ему не интересна» (См. Лопашенко Н.А. Уголовная политика по принципу «Чего изволите», или уголовный закон как средство решения всех проблем. Вестник Московского университета: Серия 11, Право. 2015, № 1. С. 44).

Говоря об антинаучности законотворческого процесса Н.А.Лопашенко отмечает: «Малейший анализ принятых во изменение УК законов показывает, что чаще всего законодатель шел по пути проб и ошибок…часть законов была явно пролоббирована теми, кому они были выгодны…еще часть – чтобы продемонстрировать высокую рабочую активность отдельных депутатов,… кому-то это нужно было для апробации кандидатской (докторской) диссертации и т.д. (вывод можно продолжить)…В последние несколько лет в уголовном законотворчестве страны стали отчетливо проявляться тенденции, которых раньше не было (во всяком случае на уровне тенденций). Совокупно их можно определить как уголовная политика по принципу «чего изволите?». Суть данной политики такова: уголовный закон безжалостно кроится Государственной Думой, улавливающей (а иногда и додумывающей) малейшее неудовольствие высшего руководства страны и правоохранительных органов ситуацией в отдельных сферах жизнедеятельности государства. А уж если это руководство вдруг инициировало какой-то законопроект, то он, скорее всего, обязательно будет принят, каким бы «безумным» он ни был               (См. Лопашенко Н.А. Уголовная политика по принципу «Чего изволите», или уголовный закон как средство решения всех проблем. Вестник Московского университета: Серия 11, Право. 2015, № 1. С. 47).

3. Непоследовательность законотворчества.

В литературе приводится множество иллюстраций в подтверждение этого тезиса. Приведу лишь один из них.

Это нормы о посягательствах на честь и достоинство личности. На борьбу за стабильность этих норм мне пришлось потратить много сил.  Принятый по инициативе Президента закон от 7 декабря 2011 г. № 420-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации» признал ненужными в уголовном законе составы, связанные с клеветой и оскорблением (ст. 129, 130, 298 УК). В пояснительной записке указано: «Оскорбление и клевета по степени общественной опасности… более соответствуют деяниям, предусмотренным Кодексом Российской Федерации об административных правонарушениях, нежели Уголовным кодексом Российской Федерации, в связи с чем предлагается статьи 129, 130 и 298 Уголовного кодекса Российской Федерации признать утратившими силу, а ответственность за деяния, предусмотренные указанными статьями, установить в Кодексе Российской Федерации об административных правонарушениях». Спустя восемь месяцев законом от 28 июля 2012 г. № 141-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации» в УК РФ возвращена уголовная ответственность за клевету путем введения новых ст. 128.1 и 298.1 УК РФ. Согласно пояснительной записке: «…закрепленные в Кодексе Российской Федерации об административных правонарушениях… регламентирующие законодательные положения о клевете и оскорблении, в полной мере недостаточны… Кроме того, правопорядки практически всех стран мира устанавливают уголовную ответственность за клевету».

4. Преувеличение значимости уголовного законодательства как средства борьбы с преступностью. Попытка превратить уголовный закон в главного регулятора общественных отношений и в первую очередь в инструмент регулирования экономикой.

Профессор Максимов С.В. отмечает: «Одним из факторов чрезвычайной активности в этой сфере, несомненно, является особое отношение граждан к уголовному наказанию, слепая вера в то, что суровой карой можно предупредить любое будущее преступление. Зеркальным отражением веры населения в превентивную силу уголовных наказаний является естественное стремление всех субъектов законодательной инициативы немедленно отреагировать на эту веру очередной поправкой и тем самым заслужить одобрительную оценку своей деятельности (См. Максимов С.В. Новейшая уголовная политика России: опыт и уроки непрерывного реформирования. Пробелы в российском законодательстве, 2017, №4. С. 18).

Образцом такого законотворчества является законодательство об уголовной ответственности за склонение к совершению самоубийства или содействие совершению самоубийства, а также за организацию деятельности, направленной на побуждение к совершению самоубийства. Уголовная ответственность за указанные деяния была установлена Федеральным законом от 7 июня 2017 г. № 120-ФЗ, которым были ведены статьи 110.1 и 110.2 УК РФ, вступившим в силу 18 июня 2017 г. После принятия закона, по-видимому, следовало проанализировать судебно-следственную практику по этим статьям, а также сделать вывод об их эффективности. Однако сразу же после вступления закона в силу в Госдуме появился новый законопроект, который внес существенные изменения в закон. Речь идет о Федеральном законе № 248 от 29.07.2017.

Новый закон превзошел все рамки жестокости, так как санкции статей являются явно завышенными. Так, за склонение к совершению самоубийства путем уговоров, предложений, обмана, повлекшее самоубийство или покушение на самоубийство (при отсутствии признаков доведения до самоубийства) теперь предусмотрена уголовная ответственность в виде лишения свободы на срок от 5 до 10 лет. Между тем, за доведение лица до самоубийства или до покушения на самоубийство путем угроз, жестокого обращения или систематического унижения человеческого достоинства потерпевшего (ч.1 ст.110 УК РФ) на сегодня существует ответственность лишь на срок от 2 до 6 лет лишения свободы.

Дисбаланс возник и с санкциями других статей УК РФ. К примеру, закон устанавливает уголовную ответственность за организацию деятельности, направленной на побуждение к самоубийству с использованием публичных выступлений, в виде лишения свободы на срок до 15 лет! Такая же ответственность в УК РФ предусмотрена за убийство (ч. 1 ст. 105), изнасилование несовершеннолетней (ч. 3 ст. 131), разбой, совершенный организованной группой либо с применением тяжкого вреда здоровью потерпевшего (ч.4 ст.162), террористический акт (ч.1 ст. 205). Замечу, что публичные призывы к осуществлению террористической деятельности, совершенные с использованием средств массой информации, наказываются лишением свободы лишь на срок до 7 лет (ч. 2 ст. 205.2)!

Принимая эти изменения, депутаты проделали пустую работу. Обе новоиспеченные статьи, к сожалению, не будут востребованы. Действующая на протяжении десятилетий статья УК, предусматривающая уголовную ответственность за доведение до самоубийства (ст. 110) фактически не работает. В 2016 году по ней осуждено 10 лиц по всей России. Статьи 110.1 и 110.2 УК являются более трудными в доказывании и показатели по ним будут еще более скромными. В предотвращении самоубийств на первом месте должны стоять педагогические, психологические, психиатрические, нравственные и иные методы, а не Уголовный кодекс.

Фракция КПРФ в Государственной Думе не поддержала этот законопроект, так как он не вписывается в элементарную логику нашего Уголовного кодекса.

5. Несправедливость, несбалансированность целого ряда санкций и иных положений уголовного закона.

Можно констатировать, что в момент принятия УК РФ 1996 г. лестница включенных в него уголовных наказаний представляла достаточно стройную систему. Однако в процессе эволюции уголовного законодательства, который носил во многом импульсивный, спонтанный, хаотичный характер, систему залихорадило, она разбалансировалась, образно говоря, «лестница зашаталась, ступени стерлись» (См. Коробеев А.И. Указ соч. С.8).

Проводимая в последние годы уголовная политика характеризуется с одной стороны ужесточением наказания, с другой – гуманизацией и либерализацией законодательства, что приводит к дисбалансу санкций (См. Гравина А.А. Тенденции развития уголовного законодательства на современном этапе. Журнал российского права, 2016, № 11, С. 95-105).

Ярчайшим примером этого являются составы шести новых мошенничеств, введенных в УК РФ Федеральным законом от 29 ноября 2012 г. № 207-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации»: мошенничество в сфере кредитования (ст. 159.1), при получении выплат (ст. 159.2), с использованием платежных карт (ст. 159.3), в сфере предпринимательской деятельности (ст. 159.4), в сфере страхования (ст. 159.5), в сфере компьютерной информации (ст. 159.6).  Эти составы довольно искусственные образования, и включение их в УК РФ является конъюнктурной реализацией тенденции к либерализации российского уголовного законодательства в экономической сфере.

Верно замечает А.И.Коробеев: «Раскассировать мошенничество на конкретные шесть видов, оставив в неприкосновенности его общий состав, это все равно что, сохранив общую норму об изнасиловании, предусмотреть уголовную ответственность за изнасилование отдельно взятых Маши, Даши, Глаши и Наташи» (См. Коробеев А.И. Лоскутное одеяло Уголовного кодекса. Независимая газета. 2013, 5 февраля).

Результата такого законотворчества стал очевиден после того, как Конституционный суд РФ 11 декабря 2014 г. принял постановление № 32 -П «По делу о проверке конституционности положений статьи 159.4 Уголовного кодекса РФ в связи с запросом Салехардского городского суда Ямало-Ненецкого автономного округа», которым положения ст. 159.4 УК РФ были признаны не соответствующими Конституции РФ.

Наконец, Федеральным законом от 3 июля 2016 г. № 325-ФЗ эта статья была исключена из УК РФ.

И все же за последние 20 лет существования УК тенденция криминализации явно превалирует над своим антиподом, демонстрируя приверженность отечественного законодателя к некоему правовому идеализму, когда все проблемы общества можно решить посредством уголовно-правового запрета. Поэтому ежегодно происходит увеличение объема нормативного материала уголовного закона. За эти годы из УК было исключено всего 13 статей, а включено 121, большая часть из которых (97) приходится на Особенную часть. Разрастание нормативного материала УК происходит не только за счет введения в него новых статей, но и из-за усложнения структуры имеющихся. Например, ст. 204 УК насчитывает в настоящее время восемь частей, ст. 159 – семь, ст. 134, имевшая на момент принятия УК только основной состав, разрослась в шесть раз и обзавелась примечанием из двух пунктов и т.д. При этом законодателем было серьезно усилено наказание за отдельные виды преступлений.

6. Неопределенность ряда норм, ведущая к чрезмерному расширению полномочий суда.

Приведем несколько наиболее тревожных тенденций.

Федеральным законом от 07.03.2011 N 26-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации» расширено судейское усмотрение путем снятия нижнего предела санкций в 68 статьях. Нигде в мире у суда нет возможности назначать за тяжкое преступление наказание в виде лишения свободы на срок от 2 месяцев до 15 лет (ч. 4 ст. 111; ч. 3 ст. 186 УК РФ).

Федеральным законом от 07.12.2011 N 420-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации» изменена редакция ст. 15 УК РФ «Категории преступлений», и теперь граница между преступлениями небольшой тяжести (до 3 лет лишения свободы) и средней тяжести (до 5 лет лишения свободы) составляет два года. Кроме того, суд получил право с учетом фактических обстоятельств преступления и степени его общественной опасности, а также при наличии смягчающих наказание обстоятельств и при отсутствии отягчающих наказание обстоятельств изменить категорию преступления на менее тяжкую, но не более чем на одну категорию преступления, при условии что за совершение преступления средней тяжести осужденному назначено наказание, не превышающее 3 лет лишения свободы, или другое более мягкое наказание; за совершение тяжкого преступления осужденному назначено наказание, не превышающее 5 лет лишения свободы, или другое более мягкое наказание; за совершение особо тяжкого преступления осужденному назначено наказание, не превышающее 7 лет лишения свободы (ч. 6 ст. 15 УК РФ).

Несомненно, что перечисленные новации, открывая необъятный простор для судейского усмотрения, обладают гигантской степенью коррупциогенности.

7. Расширение рамок административной преюдиции, ведущее к игнорированию принципа законности.

При разработке проекта действующего УК идея введения уголовной ответственности за неоднократные административное проступки была отвергнута как антилиберальная на основе правильного заключения о том, что совершение одним и тем же лицом любого количества административных правонарушений, не может превращать вновь совершенное административное правонарушение в преступление. 

Однако, последние годы законодатель с некой регулярностью стал вводить уголовную ответственность за неоднократные административные проступки.

В результате в УК РФ появилась и уже прочно закрепилась административная преюдиция – ст. 116¹, 151¹, 158¹, 212¹, 215⁴, 264¹, 284¹, ч. 2 ст. 314¹.

Таким образом законодатель решил криминализовать не деяние, а характеристику деятеля. Теория опасного состояния личности, которая была представлена и развита в трудах Г.А.Ван-Гамеля, стала после многих лет забвения доминировать в решениях законодателя, определяя концептуальные основы уголовной политики в целом. Между тем, административное правонарушение, сколько бы раз оно ни повторялось, не способно повлиять на степень опасности деяния таким образом, чтобы перевести его в состав преступления. Оно так и останется административным правонарушением. Такое состояние надо учитывать в профилактической деятельности и при назначении наказания, но криминализации это состояние подлежать не может (См. Иванов Н.Г. Уголовная политика в России и совершенствование уголовного законодательства. Уголовное право, 2017, № 4. С. 29).

Введение административной преюдиции в 2011 г. (См. ФЗ от 21 июля 2011 г. № 253-ФЗ о дополнении УК РФ статьей 151¹) А.Г.Кибальник назвал нарушением принципа законности (См. Кибальник А.Г. Указ. соч. С.41).

Данная проблема усугубляется тем, что закон не обязывает следователя расследовать первый административный проступок, который зачастую не доказан, но и не обжалован гражданином по причине несущественности наказания.

8. Неясность и сложность изложения нормативного материала.

Как отмечает доцент кафедры РПА Минюста России В.К. Гилязутдинов: «Уголовное право в отличие от иных отраслей требует максимальной конкретности и однозначности правовых предписаний. Как известно, характерными свойствами уголовно-правовой нормы являются ясность, простота, точность и краткость. Только при ясности изложения может реализовываться правовая презумпция, согласно которой незнание закона не служит основанием для освобождения от уголовной ответственности за совершенное преступление. Ясность закона, как и другие свойства языка, способствует правильному выявлению содержащейся в нем информации, уяснению мысли, позиции и цели законодателя.

Правовая норма как типовой образец, модель общественно опасной (полезной) деятельности, для того чтобы быть пригодной для применения в настоящем и будущем, должна быть удобной для усвоения и запоминания. Текст уголовно-правовой нормы должен содержать простые термины, известные и общеупотребляемые обороты и, по возможности, короткие фразы. Перегруженность закона сложными грамматическими конструкциями, причастными и деепричастными оборотами, сложноподчиненными предложениями снижает его качество, затрудняет работу правоприменительного механизма. Наглядным примером того, как не следует формулировать законодательный текст, могут служить статьи 185.5 (введена Федеральным законом от 1 июля 2010 № 147-ФЗ), 193 (в редакции Федерального закона о 28 июня 2013 г. № 134-ФЗ)  и др.» (См. Гилязутдинов Р.К. К вопросу о совершенствовании уголовного законодательства. Закон и законодатель: проблемные вопросы законотворческого процесса: материалы Междунар. науч.-практ. конф. (Москва, 24 нояб. 2014 г.), М., 2015. C. 72).

Профессор Максимов С.В. (заведующий сектором уголовного права РАН) отмечает, что в течение двадцати лет качество юридической техники медленно и почти неуклонно снижалось (См. Максимов С.В. Указ.соч. С.17).

 

На сегодня в стране имеется ряд программных документов и материалов, в которых изложены некоторые положения уголовной политики.

Возможные направления преодоления кризиса уголовного законодательства были впервые рассмотрены в Совете Федерации на парламентских слушаниях под председательством В.И.Матвиенко в ноябре 2013 г., по результатам которых было принято решение создать рабочую группу по изучению состояния уголовной политики в Российской Федерации.  Такая рабочая группа была образована в Совете Федерации в январе 2014 г. Ею проанализированы общие причины системного кризиса в сфере уголовной политики. На концептуальном уровне проанализированы проблемы и предложения экспертов по основным направлениям уголовно-правовой и уголовно-процессуальной политики как основным (См. Мельников Е.А. Указ соч. С.13).

Вопросы уголовной политики подробно анализировались на Седьмом Российском конгрессе уголовного права (См.: Современная уголовная политика: поиск оптимальной модели: материалы VII Российского конгресса уголовного права (31 мая-1июня 2012  г.), М., 2012). По его результатам российским законодателям сформулированы соответствующие предложения. Позже эти предложения были изложены в программной статье ряда известных ученых юристов под названием «Ошибки в Уголовном кодексе», опубликованной в «Российской газете» (См. Бойко А.И., Голик Ю.В., Елисеев С.А. и др. Ошибки в Уголовном кодексе. Российская газета, 2010, 10-16 июля).

Вопросы уголовной политики исследовали такие ученые как Н.А.Беляев, С.В.Бородин, С.С.Босхолов, В.А.Владимиров, Ю.В.Голик, Ю.А.Воронин, П.С.Дагель, Н.И.Загородников, И.И.Карпец, В.М.Коган, А.И.Коробеева, В.Н.Кудрявцев, Н.Ф.Кузнецова, Ю.И.Ляпунов, С.Ф.Милюков, П.Н.Панченко, А.Я.Сухарев, С.Гаадаев и др.

Этим проблемам посвящен целый том академического курса уголовного права, изданного под редакцией Н.А.Лопашенко (См. Уголовное право. Общая часть. Преступление. Академический курс: в 10 т. / под ред. Д-ра юрид. наук, проф. Н.А.Лопашенко. Т.3 Уголовная политика. Уголовная ответственность. М.: Юрлитинформ, 2016. 752 с.).

Интересно, что многие из этих и других авторов во введении либо аннотации к своей работе указывали, что их труд предназначен прежде всего для законодателя. Однако за шесть с лишком лет работы в Госдуме (с декабря 2011 г. по настоящее время) не припомню случая, чтобы авторы законопроекта в пояснительных записках либо в своих выступлениях на заседаниях Госдумы ссылались бы на эти документы, либо на работы ученых.

Говоря о мерах по наведению порядка в нашем законотворчестве, хотел бы предложить следующее.

Во-первых, для повышения научной обоснованности и последовательности законотворчества в сфере уголовного права необходимо выработать и принять (Указом Президента, либо решением парламента) концепцию уголовно-правовой политики Российской Федерации. Для того, чтобы разгрести образовавшиеся завалы и противоречия в УК РФ необходимо принять новую редакцию УК РФ. В литературе высказывается предложение о принятии нового кодекса. Однако, полагаю, для этого шага ни Госдума, ни её профильный комитет, ни научное сообщество не созрело и в нынешних условиях такой кодекс будет писаться годами. Поэтому с позицией П.В.Крашенинникова, высказанной им еще в 2014 году, о том, что «пора писать новый Уголовный кодекс» я не соглашусь (См. П.В.Крашенинников. Пора писать новый Уголовный кодекс. URL:  https://rg.ru/2014/02/13/krasheninnikov.html).

Во-вторых, следует поддержать звучащие в литературе соображения об обеспечении стабильности Уголовного кодекса. Наиболее разумным из них будет предложение о создании при комитете Госдумы по государственному строительству и законодательству научно-методического совета, который рассматривал и давал бы заключения по всем законопроектам о внесении изменений в УК РФ до рассмотрения этих законопроектов на заседании комитета.

Стабильность Уголовного кодекса мог бы обеспечивать и Совет Федерации. Однако, он, к сожалению, практически никак не влияет на проходящий через него поток, мягко говоря, несовершенных законов в этой сфере. За период деятельности Государственной Думы шестого и седьмого созывов (т.е. с декабря 2011 г.) Совет отклонил лишь один законопроект о внесении изменений в УК, который в 2013 г. установил ответственность за получение сексуальных услуг несовершеннолетнего.

В-третьих, в литературе высказываются различные рецепты о том, как изменить отношение депутатов к процедуре принятия уголовных законов. Многие криминалисты, ученые предлагают повысить персональную ответственность депутатов Государственной Думы за качество принимаемых законов. А.И.Бойко считает, что «назрел вопрос о регистрации персональных правотворческих ошибках депутатов и ответственности за производственный брак» (См. Бойко А.И. Указ.соч. С.63). В.В.Кулыгин полагает, что «нищета уголовной политики обусловлена элементарной юридической безграмотностью законодателя» (См. В.В.Кулыгин. Указ.соч. С.57).

Авторы упомянутого открытого письма заявляют: «Производством законов сегодня у нас занимается кто угодно, но только не специалисты… Ответственность за сложившееся положение дел должна целиком взять на себя правящая партия, ибо именно она формирует списки кандидатов в депутаты по только ей одной известным правилам и предпочтениям, включая в парламент "знаковых людей" из различных сфер жизни, что отнюдь не гарантирует качество правотворчества. Скорее, наоборот. Каждый должен заниматься своим делом» (См. Ошибки в Уголовном кодексе. Российская газета. Неделя №5205 (126), 10.06.2010).

Однако все не совсем так, как утверждают ученые. Об истинном положении дел в этой сфере, к сожалению, не сказал никто из них. Отмечу, что в Государственной Думе РФ на сегодня 109 депутатов с юридическим образованием, то есть почти четверть состава (в прошлом созыве их было 104). Среди них немало тех, кто длительное время трудился в прокуратуре, правоохранительных органах, в судах и дослужился до высоких постов. Есть юристы с учеными степенями. Но вся эта армия правоведов фактически не влияет и не имеет эффективных рычагов влияния на законотворчество.

Сообщаю в этой связи, что  предварительную оценку законопроекта дает Правительство и правовое управление Президента РФ. Кроме того, часть законопроектов приходит в качестве законодательной инициативы из самого Правительства и от Президента (всего более 40%). Депутат правящей партии естественно не может проголосовать против, если Правительство или Администрация Президента дали «добро». В этих условиях возражения и критика оппозиционных депутатов остается неуслышанной, как правило. Поэтому сейчас необходимо не воспитывать и обучать депутатов, а поменять отношение к депутатам оппозиции в Госдуме.

Причем в России уже давно назрела не только потребность в создании системы гарантий для оппозиции, но и, неких ограничений для правящих сил. Эта своеобразная система «сдержек и противовесов» должна реально работать. Только при этом условии демократия в России способна стать реальностью, а не ориентиром развития (Салихов Д.Р. Оппозиционная деятельность в России. Вестник МГУ, 2011, № 7. С. 52).

В этой связи оппозиция должна быть наделена правом требовать проведения анализа Конституционным судом законопроектов или иных парламентских актов на предмет их соответствия Конституции до их принятия, как это существует в некоторых странах Европы.

Заслуживает внимания высказанное в литературе предложение об установлении следующего правила. Если фракции, составляющие меньшинство, единогласно выступают против предлагаемого большинством решения, то последнее не может считаться принятым, даже при наличии простого и (или) квалифицированного большинства голосов парламентариев. Эта процедурная мера была бы направлена на побуждение депутатов, состоящих в доминирующей по численности фракции, продолжать искать компромисс, проводить согласительные переговоры с политическим меньшинством (см. Васильева С.В. Институционализация парламентской оппозиции как гарантия представительной демократии. Сравнительное конституционное обозрение, 2009, № 3, C. 14-21).

Завершая рассмотрение вопроса о законотворчестве с позиций уголовно-правовой политики целесообразно привести оптимистичный прогноз Н.А.Лопашенко, которая пишет об уголовно-правовой (уголовной) политике так: «…сейчас это одно из самых интересных направлений развития уголовно-правовой и криминологической науки, носящее, причем, прикладной характер. Правда пока оно упорно не замечается теми, кто готовит уголовный закон… Но вода камень точит, и хочется верить, что когда-нибудь российская уголовная политика воспримет лучшее из научных изысканий о ней и станет такой, какой мы по праву будет гордиться» (См. Лопашенко Н.А. Российская уголовная политика: поиск истины или метод проб и ошибок? (Субъективная попытка анализа и прогноза). Российский ежегодник уголовного права, №2, 2007 / под ред. Б.В.Волженкина. СПб., 2008. С.430).

Сказано это было 10 лет назад, но, к сожалению, воз и ныне там.

 

 

Синельщиков Ю.П.